Неточные совпадения
Одна треть государственных людей,
стариков, были приятелями его отца и знали его в рубашечке; другая треть были с ним на «ты», а третья — были хорошие знакомые; следовательно, раздаватели земных благ в
виде мест, аренд, концессий и тому подобного были все ему приятели и не могли обойти своего; и Облонскому не нужно было особенно стараться, чтобы получить выгодное место; нужно было только не отказываться, не завидовать, не ссориться, не обижаться, чего он, по свойственной ему доброте, никогда и не делал.
— Я придумал вот что. Теперь, покуда новые ревижские сказки не поданы, у помещиков больших имений наберется немало, наряду с душами живыми, отбывших и умерших… Так, если, например, ваше превосходительство передадите мне их в таком
виде, как бы они были живые, с совершением купчей крепости, я бы тогда эту крепость представил
старику, и он, как ни вертись, а наследство бы мне отдал.
— Разумеется, я это очень понимаю. Экой дурак
старик! Ведь придет же в восемьдесят лет этакая дурь в голову! Да что, он с
виду как? бодр? держится еще на ногах?
Тут был, однако, цвет столицы,
И знать, и моды образцы,
Везде встречаемые лица,
Необходимые глупцы;
Тут были дамы пожилые
В чепцах и в розах, с
виду злые;
Тут было несколько девиц,
Не улыбающихся лиц;
Тут был посланник, говоривший
О государственных делах;
Тут был в душистых сединах
Старик, по-старому шутивший:
Отменно тонко и умно,
Что нынче несколько смешно.
Один
старик Прокофьич не любил его, с угрюмым
видом подавал ему за столом кушанья, называл его «живодером» и «прощелыгой» и уверял, что он с своими бакенбардами — настоящая свинья в кусте.
— В лучшем виде-с, — проговорил
старик и осклабился опять, но тотчас же нахмурил свои густые брови. — На стол накрывать прикажете? — проговорил он внушительно.
Что ни единой он обиды,
С тех пор как жив, не забывал,
Что далеко преступны
видыСтарик надменный простирал...
Николай Васильевич Пахотин был очень красивый сановитый
старик, с мягкими, почтенными сединами. По
виду его примешь за какого-нибудь Пальмерстона.
Но
старик мой уже все забыл совсем, по своему обыкновению, и весь приятно оживился при
виде девиц.
— Благослови его Бог, востер, — проговорил
старик с серьезным
видом; но при слове «востер» почти все рассмеялись.
А
старик и впрямь, видно, хотел ему что-то поскорей сообщить, для чего нарочно и вышел встретить его в залу; услышав же такую любезность, остановился молча и с насмешливым
видом проследил сынка глазами на лестницу в мезонин до тех пор, пока тот скрылся из
виду.
Говорили, что ревнивый
старик, помещая к Морозовой свою «фаворитку», имел первоначально в
виду зоркий глаз старухи, чтобы наблюдать за поведением новой жилицы.
Он оглянулся во все стороны, быстро вплоть подошел к стоявшему пред ним Алеше и зашептал ему с таинственным
видом, хотя по-настоящему их никто не мог слышать:
старик сторож дремал в углу на лавке, а до караульных солдат ни слова не долетало.
Кто знает, может быть, этот проклятый
старик, столь упорно и столь по-своему любящий человечество, существует и теперь в
виде целого сонма многих таковых единых
стариков и не случайно вовсе, а существует как согласие, как тайный союз, давно уже устроенный для хранения тайны, для хранения ее от несчастных и малосильных людей, с тем чтобы сделать их счастливыми.
Петр Ильич, войдя к исправнику, был просто ошеломлен: он вдруг увидал, что там всё уже знают. Действительно, карты бросили, все стояли и рассуждали, и даже Николай Парфенович прибежал от барышень и имел самый боевой и стремительный
вид. Петра Ильича встретило ошеломляющее известие, что
старик Федор Павлович действительно и в самом деле убит в этот вечер в своем доме, убит и ограблен. Узналось же это только сейчас пред тем следующим образом.
Восторженный ли
вид капитана, глупое ли убеждение этого «мота и расточителя», что он, Самсонов, может поддаться на такую дичь, как его «план», ревнивое ли чувство насчет Грушеньки, во имя которой «этот сорванец» пришел к нему с какою-то дичью за деньгами, — не знаю, что именно побудило тогда
старика, но в ту минуту, когда Митя стоял пред ним, чувствуя, что слабеют его ноги, и бессмысленно восклицал, что он пропал, — в ту минуту
старик посмотрел на него с бесконечною злобой и придумал над ним посмеяться.
Затем, представив свои соображения, которые я здесь опускаю, он прибавил, что ненормальность эта усматривается, главное, не только из прежних многих поступков подсудимого, но и теперь, в сию даже минуту, и когда его попросили объяснить, в чем же усматривается теперь, в сию-то минуту, то
старик доктор со всею прямотой своего простодушия указал на то, что подсудимый, войдя в залу, «имел необыкновенный и чудный по обстоятельствам
вид, шагал вперед как солдат и держал глаза впереди себя, упираясь, тогда как вернее было ему смотреть налево, где в публике сидят дамы, ибо он был большой любитель прекрасного пола и должен был очень много думать о том, что теперь о нем скажут дамы», — заключил старичок своим своеобразным языком.
Через несколько минут
старик исчез из
вида, и мы тоже пошли своей дорогой.
Я направился к одной фанзе. Тут на огороде работал глубокий
старик. Он полол грядки и каждый раз, нагибаясь, стонал. Видно было, что ему трудно работать, но он не хотел жить праздно и быть другим в тягость. Рядом с ним работал другой
старик — помоложе. Он старался придать овощам красивый
вид, оправлял их листья и подрезал те, которые слишком разрослись.
Порядок их жизни устроился, конечно, не совсем в том
виде, как полушутя, полусерьезно устраивала его Вера Павловна в день своей фантастической помолвки, но все-таки очень похоже на то.
Старик и старуха, у которых они поселились, много толковали между собою о том, как странно живут молодые, — будто вовсе и не молодые, — даже не муж и жена, а так, точно не знаю кто.
Потрясенный эффектом консилиума,
старик много оселся и смотрел на Кирсанова уж не теми глазами, как вчера, а такими, как некогда Марья Алексевна на Лопухова, когда Лопухов снился ей в
виде пошедшего по откупной части.
Я не ошибся:
старик не отказался от предлагаемого стакана. Я заметил, что ром прояснил его угрюмость. На втором стакане сделался он разговорчив: вспомнил или показал
вид, будто бы вспомнил меня, и я узнал от него повесть, которая в то время сильно меня заняла и тронула.
Старик делал
вид нестерпимой боли.
— Accidénti! — пробормотал
старик, — va ben, vaben! [Черт возьми!.. ладно уж, ладно! (ит.)] — и отдал наши
виды, не записывая.
Он позвонил, вошел
старик huissier [сторож (фр.).] с цепью на груди; сказав ему с важным
видом: «Бумаги и перо этому господину», юноша кивнул мне головой.
…Тихо проходил я иногда мимо его кабинета, когда он, сидя в глубоких креслах, жестких и неловких, окруженный своими собачонками, один-одинехонек играл с моим трехлетним сыном. Казалось, сжавшиеся руки и окоченевшие нервы
старика распускались при
виде ребенка, и он отдыхал от беспрерывной тревоги, борьбы и досады, в которой поддерживал себя, дотрагиваясь умирающей рукой до колыбели.
Пришлось обращаться за помощью к соседям. Больше других выказали вдове участие
старики Бурмакины, которые однажды, под
видом гощения, выпросили у нее младшую дочь Людмилу, да так и оставили ее у себя воспитывать вместе с своими дочерьми. Дочери между тем росли и из хорошеньких девочек сделались красавицами невестами. В особенности, как я уж сказал, красива была Людмила, которую весь полк называл не иначе, как Милочкой. Надо было думать об женихах, и тут началась для вдовы целая жизнь тревожных испытаний.
Улита домовничала в Щучьей-Заводи и имела на барина огромное влияние. Носились слухи, что и
стариковы деньги, в
виде ломбардных билетов, на имя неизвестного, переходят к ней. Тем не менее вольной он ей не давал — боялся, что она бросит его, — а выпустил на волю двоих ее сыновей-подростков и поместил их в ученье в Москву.
Вот этот самый Шпейер, под
видом богатого помещика, был вхож на балы к В. А. Долгорукову, при первом же знакомстве очаровал
старика своей любезностью, а потом бывал у него на приеме, в кабинете, и однажды попросил разрешения показать генерал-губернаторский дом своему знакомому, приехавшему в Москву английскому лорду.
Судьба чуть не заставила капитана тяжело расплатиться за эту жестокость. Банькевич подхватил его рассказ и послал донос, изложив довольно точно самые факты, только, конечно, лишив их юмористической окраски. Время было особенное, и капитану пришлось пережить несколько тяжелых минут. Только
вид бедного
старика, расплакавшегося, как ребенок, в комиссии, убедил даже жандарма, что такого вояку можно было вербовать разве для жестокой шутки и над ним, и над самим делом.
Мальчик встал, весь красный, на колени в углу и стоял очень долго. Мы догадались, чего ждет от нас
старик Рыхлинский. Посоветовавшись, мы выбрали депутацию, во главе которой стал Суханов, и пошли просить прощения наказанному. Рыхлинский принял депутацию с серьезным
видом и вышел на своих костылях в зал. Усевшись на своем обычном месте, он приказал наказанному встать и предложил обоим противникам протянуть друг другу руки.
Старики уселись и поехали. Михей Зотыч продолжал ворчать, а старец Анфим только встряхивал головой и вздыхал. Когда поезд углевозов скрылся из
виду, он остановил лошадь, слез с облучка, подошел к Михею Зотычу, наклонился к его уху и шепотом заговорил...
Старик должен был сам подойти к девочке и вывел ее за руку. Устюше было всего восемь лет. Это была прехорошенькая девочка с русыми волосами, голубыми глазками и пухлым розовым ротиком. Простое ситцевое розовое платьице делало ее такою милою куколкой. У Тараса Семеныча сразу изменился весь
вид, когда он заговорил с дочерью, — и лицо сделалось такое доброе, и голос ласковый.
Когда экипаж скрылся из
виду,
старик хихикнул и даже закрыл рот горстью, точно самые стены могли подслушать его родительскую радость.
В дверях стоял Харитон Артемьич. Он прибежал из дому в одном халате. Седые волосы были всклокочены, и
старик имел страшный
вид. Он подошел к кровати и молча начал крестить «отходившую». Хрипы делались меньше, клокотанье остановилось. В дверях показались перепуганные детские лица. Аграфена продолжала причитать, обхватив холодевшие ноги покойницы.
Винокуренный завод Стабровского находился всего в двадцати верстах от Суслона, и это сразу придало совершенно другое значение новому хлебному рынку. Для этого завода ежегодно имелось в
виду скупать до миллиона пудов ржи, а это что-нибудь значило.
Старик Колобов только ахнул, когда услышал про новую затею.
Емельян поехал провожать Галактиона и всю дорогу имел
вид человека, приготовившегося сообщить какую-то очень важную тайну. Он даже откашливался, кряхтел и поправлял ворот ситцевой рубахи, но так ничего и не сказал. Галактион все думал об отце и приходил к заключению, что
старик серьезно повихнулся.
И действительно, Галактион интересовался, главным образом, мужским обществом. И тут он умел себя поставить и просто и солидно:
старикам — уважение, а с другими на равной ноге. Всего лучше Галактион держал себя с будущим тестем, который закрутил с самого первого дня и мог говорить только всего одно слово: «Выпьем!» Будущий зять оказывал
старику внимание и делал такой
вид, что совсем не замечает его беспросыпного пьянства.
Разъезжая по своим делам по Ключевой, Луковников по пути завернул в Прорыв к Михею Зотычу. Но
старика не было, а на мельнице оставались только сыновья, Емельян и Симон. По первому взгляду на мельницу Луковников определил, что дела идут плохо, и мельница быстро принимала тот захудалый
вид, который говорит красноречивее всяких слов о внутреннем разрушении.
Старик мало изменился за эти три года, и Галактион в первую минуту немного смутился каким-то детским, привычным к повиновению, чувством. Михей Зотыч так же жевал губами, моргал красными веками и имел такой же загадочный
вид.
Старик в каких-нибудь полгода совершенно поседел, как-то опустился и принял тот недоумевающий
вид, как и все другие «конкурсные».
У них отекли руки и ноги, распухли лица. Они тоже смотрели на меня изумленно испуганными глазами. Оказывается, и я сам имел такой же болезненный
вид. Старики-орочи посоветовали подняться, походить немного и вообще что-нибудь делать, двигаться…
Родион Потапыч почему-то делал такой
вид, что совсем не замечает этого покорного зятя, а тот, в свою очередь, всячески старался не попадаться
старику на глаза.
Этого никто не ожидал, а всех меньше сам Матюшка. Карачунский с деловым
видом осмотрел старый отвал, сказал несколько слов кому-то из
стариков, раскурил папиросу и укатил на свою Рублиху. Рабочие несколько времени хранили молчание, почесывались и старались не глядеть друг на друга.
«Считаю долгом предупредить Вас, что Вам грозит крупная неприятность по делу Кишкина, — писал
старик своими прямыми буквами, — подробности передам лично, а пока имейте в
виду, что грозит опасность даже Вашему имуществу.
Марья, впрочем, не подавала
вида, что замечает эту старческую жадность, и охотно угощала
старика всем, что было под рукой.
Известие о бегстве Фени от баушки Лукерьи застало Родиона Потапыча в самый критический момент, именно когда Рублиха выходила на роковую двадцатую сажень, где должна была произойти «пересечка».
Старик был так увлечен своей работой, что почти не обратил внимания на это новое горшее несчастье или только сделал такой
вид, что окончательно махнул рукой на когда-то самую любимую дочь. Укрепился
старик и не выдал своего горя на посмеянье чужим людям.
Встреча произошла рано утром, когда Родион Потапыч находился на дне шахты. Сверху ему подали сигнал.
Старик понял, зачем его вызывают в неурочное время. Оников расхаживал по корпусу и с небрежным
видом выслушивал какие-то объяснения подштейгера, ходившего за ним без шапки. Родион Потапыч не торопясь вылез из западни, снял шапку и остановился. Оников мельком взглянул на него, повернулся и прошел в его сторожку.
Первым делом они обратились к
старику Чеботареву и принялись его расспрашивать: мало ли девки балуются, да не на
виду у всех, а тут в глазах у всех Феклиста поселилась у Морока.
Давно небритое лицо обросло седою щетиной, потухшие темные глаза смотрели неподвижно в одну точку, и вся фигура имела такой убитый, подавленный
вид, точно
старик что-то забыл и не мог припомнить.